— Лажу ли со взрослыми? — я улыбнулась.

— Мне тут тоже дали книжки позаниматься, — Итан прикусил губу, вздохнул. Потом полез, достал из сумки книжки.

Старенькие, потрепанные. Одна — какие-то рассказы о животных, с картинками, для детей. Другая — арифметика, с самых азов.

— И что это? — я едва удержалась, чтобы не засмеяться.

Итан смотрел на меня ужасно серьезно.

— Так вышло, что я никогда не ходил в школу, Джу. И у меня не было родителей, которые могли бы нанять хороших учителей, или, хотя бы, сами позаниматься со мной. Теперь придется наверстывать.

Я знала, что родителей у него не было, он их никогда не видел. В детстве выступал с группой бродячих артистов, потом сбежал от них, мыл посуду и убирался в какой-то забегаловке. Потом, лет с пятнадцати, наемником, даже прибавил себе лишние годы, чтобы его взяли, он всегда был парень высокий и крепкий.

Я видела, ему требуется усилие, даже чтобы прочесть вывески, но никогда не задумывалась, что все так плохо.

Но вот это сейчас…

Я знала, что нельзя смеяться над ним, он не виноват. Да половина простых парней, вроде него, не умеют читать совсем и не собираются учиться… Смеяться не честно. Но эти детские книжки… Я держалась. Итан смотрел на меня, стиснув зубы, отлично понимая все, что я думаю. Он всегда видел меня насквозь.

— Если хочешь, я могу позаниматься и с тобой.

Он мотнул головой.

— Я справлюсь сам.

Хмуро взял книжки, ушел, сел на кровать. Обиделся. У него ведь была какая-то новость для меня, я чувствовала, он хотел что-то сказать. Но я…

— Тану, — позвала я. — Пойдем ужинать. У меня ужин готов.

Я не хотела его обижать, и очень ценила, что он старается. Ведь старается для меня. Хочет доказать.

— Ужин? — Итан хмыкнул. — Треска и жареная картошка?

— Откуда ты знаешь?

— Я встретил Даро по дороге, сына Ло, — сказал он. — Персики нам тоже дали? Или только у них?

ГЛАВА 25. Ожидания

Малата, окраины

Уже который день он приходил поздно.

И раньше уходил на рассвете, а возвращался так, что мы едва успевали поужинать при свете. А теперь и вовсе перестали успевать, ужинали в темноте. Времени оставалось лишь перекинуться парой слов и спать, больше ни на что. И сил тоже. Да еще Итан долго сидел со своими книжками, брал лампу, уходил в угол, за стол и сидел. Час, два, а то и больше, по полночи иногда. А на рассвете вставал… Уже не представляла, как он держится, чего ему это стоит.

Я пыталась говорить, что не надо так, что надолго его не хватит. Он не слушал, злился.

Я видела, как он читает — медленно, шевеля губами, иногда даже водя пальцем по строчкам. Я видела листочки, на которых он учился писать буквы — крупно, коряво. Но постепенно становилось лучше. Книжку про животных он дочитал, принес «Лед и пламя» Лучанты… интересный выбор…

Итан учился. Пытался хоть отчасти наверстать все то, что не успел, что казалось неважно…

Наверно, я могла бы гордиться им — он старался, шел к своей цели. Он желал большего. Из-за меня. Он как-то сказал — однажды я еще буду им гордиться.

И все же, времени, чтобы просто побыть вместе, у нас почти не оставалось. Еще немного, и его начнет шатать от усталости и недосыпа.

Он страшно уставал.

А когда я пыталась узнать как дела — только хмурился и говорил, что все хорошо, просто много работы. Я предлагала отдохнуть хоть немного, он отмахивался.

Нельзя же так. Я злилась тоже. Я хотела внимания, общения. Его поцелуев, в конце концов, его ласки. Да, я понимала, что ему тяжело, но так тоже нельзя. Для чего мы живем вместе? Он мне нужен сейчас, такой, как есть, а не когда-нибудь потом, когда всего добьется.

И только совсем уже ночью, когда он залезал в кровать, обнимал со спины меня, давно спящую, прижимаясь губами к моему плечу… Я готова была простить все, мне было так хорошо в его руках. «Я люблю тебя, Джу», — шепотом говорил он. И засыпал, обнимая.

У него осталось полтора месяца, и он, во что бы то ни стало, хотел доказать, что может всего добиться сам.

Вот только сегодня он вернулся рано, раньше меня. Я даже испугалась сначала, не поняла, почему приоткрыта дверь и что за звуки… и запах еды? Кто там?

Заглянула.

Он услышал.

— Джу! — крикнул с кухни. — Я уже дома, заходи!

Что-то случилось?

Он резал помидоры, стоя у плиты.

Голова замотана бинтами.

— Тану! — я испугалась, бросилась к нему. — Что с тобой? Что случилось?

Здоровенная ссадина на скуле и вокруг бордовый синяк, а под повязкой, кажется, еще хуже.

— Да все нормально, не пугайся так, — Итан отложил нож, шагнув навстречу, улыбнулся немного вымученно. — Просто балкой задело… слегка, краем… царапина, ничего больше. Но меня отправили домой.

Он так сказал это…

Отправили отдыхать и прийти в себя, или… что-то мне не понравилось.

Ладно, по крайней мере, он жив, и даже вполне способен резать помидоры, значит, действительно задело не сильно.

Придурок. Его же так и убить могло, пробило бы голову. Но я не из тех, кто пугается неслучившегося… ладно, жив и хорошо.

У него глаз красный, левый, там где синяк… щурится.

— Надолго отправили? — спросила я, осторожно погладив рядом с синяком пальцами.

Итан вздохнул.

— Завтра утром пойду, поговорю еще, когда Даг остынет. А то он готов придушить меня.

— То есть, тебя выгнали?

Он насупился.

— Да, — сказал сухо. — Из-за меня перекрытия посыпались, и чуть не убило человека. Я плохо закрепил.

Ничего себе!

— Я бы тоже выгнала такого работника! Подожди, а почему ты должен был что-то закрепить? Ты говорил, что только таскаешь наверх мешки и всякие тяжелые штуки, это же совсем другая работа.

— Меня собирались перевести в кровельщики, помощником, — сказал он. — Чему-то учили в процессе, чему-то по вечерам. Потом, если хорошо покажу себя, обещали отправить на специальные курсы, но для этого надо хорошо читать и хоть немного разбираться в математике. Я думал успеть… хотя шансов мало. Да… знаю, что не успел бы, набор осенью. Но хоть попытаться… Теперь уже не важно.

— Тебя перевели на другую работу, и ты ничего не сказал мне?

Он мотнул головой.

— Не перевели еще, только собирались. Я хотел… Но решил, что потом, когда можно будет сказать что-то определенное. И сам завалил все. Но тебе, я думаю, только на руку, теперь больше шансов…

Он попытался улыбнуться, но не вышло. Только скрипнул зубами.

Так невозможно…

— Ты мне подыгрываешь? — нервно фыркнула я.

Потянулась, пытаясь его поцеловать, положила руки ему на плечи. Он болезненно дернулся.

— Что? — спросила я, хотя уже поняла, у него там повязки под рубашкой.

— Плечо тоже задело.

— Балбес! А если б убило? Что бы я делала без тебя.

Осторожно прижалась к нему щекой. Я не знала, что сказать. У нас вообще не выходило с разговорами. Мы хорошо понимали друг друга, но на уровне чувств, эмоций… не словами…

— Вернулась бы домой. Ты же этого хочешь?

— Если бы я хотела вернуться домой, я бы вернулась. Думаешь, ты смог бы меня остановить?

Итан прикрыл глаза, обнимая, задумчиво поглаживая мне спину…

— У меня осталось мало времени, — сказал он. — И все начинать заново. Но это моя вина…

— Ты хочешь сдаться сразу?

— Нет, — он покачал головой.

Не сдаться — точно.

— Тогда погладь еще… вот так, да… и можно пониже, — я обняла, сама сунула руки ему сзади под ремень, всей ладонью. — И, может быть, я накину тебя недельку-другую. Когда мне так хорошо с тобой, я никуда не хочу уезжать.

Я почувствовала, как он напрягся, мышцы напряглись, он прижал меня крепче.

— Заслужить снисхождение через постель? — и все же, легкая ухмылка на губах. — Откуда сегодня такая щедрость?

— Хм… — я потянула его ремень, расстегивая, улыбаясь игриво. — Ты много работал, очень усердно, и наверняка заслужил маленькое поощрение.