Я осторожно погладила его ладонью по щеке.

— Тану… Два года это невыносимо долго! Тебя могут убить! Как же я без тебя?

Он покачал головой, у него были свои планы.

Но я…

— Если ты останешься, — сказала я, — то здесь сможешь получить больше и быстрее. Я поговорю с отцом… я даже сама могу это устроить, я знаю всех в городе. Могу найти хорошую работу для тебя. Так будет лучше.

Он не хотел. Он молчал, не возражал мне, но я чувствовала, как все это ему не нравится. Он хотел сбежать в свою Дакату, на свою войну. Он хотел сам.

— Тану, не бросай меня. Пожалуйста.

Скрипнул зубами, так отчетливо.

Потянулся, поцеловал меня, жадно припав губами к моим губам.

— Обещай, что подумаешь, — попросила я.

— Подумать — обещаю.

Подумать — не значит поступить, как хочу я.

Но ведь то, что я предлагаю — куда лучше. Я могу помочь. Никакой войны, никой опасности, хорошая работа… Как можно отказаться?

Я надеялась, что смогу его уговорить. Я не хотела отпускать его, боялась терять. Мне казалось, что если он уедет, то я его больше не увижу, я потеряю что-то важное.

— Я люблю тебя, — шепнул он.

Не уезжай, ты мне так нужен.

Марис, дом Фейруха Фа-ди-Иджант

Утро перед завтраком

— Через неделю «Ласточка» отходит в сторону Люфы, завезет тебя в Таркис, а там встретит дядя Меро.

Отец смотрел на меня хмуро, словно еще размышляя о чем-то.

— Ты отправляешь меня в Шуджар?

У меня отчаянно сжалось сердце. Так хотелось расплакаться, броситься к отцу на шею, приласкаться, попросить его… он простит. Он всегда прощает меня. Он же сам будет без меня скучать, я нужна ему! Это в делах он суров, а со мной всегда…

Хватит. Я только поджала губы.

Я пыталась уговорить Итана, но выходит — уезжаю сама.

— Да, — сказал отец. — Я отправляю тебя в Шуджар, как обещал.

Мне казалось тогда, что жизнь кончена. Что я буду делать так далеко от дома? Как буду жить? Я вовсе не хочу провести жизнь рядом с благообразными тетушками, которые примутся учить меня жить.

Без Итана…

Он все равно не хотел. Он сказал, что не может.

Если он не останется — какая разница.

Я кивнула.

— Хорошо, — едва слышно, голос не слушался.

Кажется, отца слегка удивила моя покорность.

— Ты не спрашиваешь за что, Джуара?

— Очевидно за то, что ночь я провела не дома.

— И ты не станешь отрицать это?

— Отрицать? Что мне сказать тебе? Что всю ночь я спала в своей постели? Ты же знаешь, что это не так.

— Можешь рассказать о том, как наглый оборванец выкрал тебя прямо из кровати, связал по рукам и ногам, заткнул рот и обманом заманил на набережную, гулять под луной. А на рассвете подбросил обратно.

В голосе отца отчетливо сквозил яд.

— Нет, Итан тут не причем. Я сбежала сама, потому, что так захотела. Не трогай его.

— Итан? — он хмыкнул, оценивая. — Может быть, и гуляла ты не с ним?

— Какая разница, с кем я гуляла?

— Есть разница. Я предупреждал его, чтобы больше даже не смотрел в твою сторону.

Мне было страшно.

— Он не смотрел, папа. Я сама. Я вылезла в окно, сбежала, сама нашла его. Он не виноват. И в прошлый раз тоже — это я повела его, я предложила. Ты можешь наказывать меня, но не трогай его. Он не виноват.

— Еще скажи, что он пытался отказаться.

Яд и сарказм. Отец, конечно, все понимал.

Он не знал только главного.

— Не пытался. Но это было мое желание, все равно. Папа…

Той ночи в слезах мне хватило, я не хочу повторять. Я не переживу, если с Итаном что-то случится. Тогда еще, в подвале, я не понимала этого, но зато отлично понимала сейчас.

— Он так дорог тебе? — кажется, отца это удивляло.

— Да. Очень дорог.

Это начиналось как забава, но я увязла по уши. Мы оба увязли с ним.

Я не знала, как быть.

ГЛАВА 11. Герой-любовник

Лекада, дом семьи Сатоцци

Я проснулась от того, что рядом кто-то сдавленно ржет. Не сразу поняла, что происходит, даже испугалась, и только потом увидела Итана, лежащего на краешке моей кровати.

— Итан!

Как он сюда попал?

— Привет, Джу, — ему было весело. — Решил залезть к тебе в окно, как в старые добрые времена, но потянул спину. Прости. Сейчас…

Он попытался было неуклюже сесть, сморщился.

— Ты с ума сошел?! — удивилась я. — Ты мог сорваться.

— Не будь занудой, я же залез. Не так все плохо. Вот когда полезу обратно, могу и сорваться, главное, прыгая — ногу не сломать. Герой-любовник, мать его…

Он весело хрюкнул, охнул, стараясь разогнуться.

— Вот придурок, — заключила я. — Давай… я знаю, что делать, у меня тут отличное разогревающее масло есть, и боль снимает, с луговым черным корнем и розмарином, всем нравится.

Вылезла из кровати, побежала доставать баночку из комода.

— А кому это всем? — ревниво поинтересовался он. — Кто к тебе лазает в окна?

Вот тут весело стало уже мне. Да, я никогда не была хорошей девочкой, и даже без Альдаро, и даже рядом с ним, никогда не страдала от недостатка мужского внимания. Итан не единственная радость в моей жизни.

— В окна — только ты. У Альдаро часто болела спина, — сказала я. — Но с Альдаро всегда было скучно, словно медицинская процедура строго по расписанию, специальная чистая простыня, потом все убрать, все сложить, потом полежать молча и неподвижно. Хотя масло, на самом деле, действует возбуждающе, ко всему прочему, а Тодорино так прет, что он потом всю ночь готов кувыркаться с женой.

— И Тодорино тоже?

— Только массаж, — сказала я, возвращаясь, садясь рядом. — Ну-ка, заползай, ложись на живот. Сможешь? У Тодорино это хроническое, ему надо больше двигаться… Кьята не одобряет, говорит, что нечего лапать чужих мужей, но он все равно иногда тайком бегает ко мне, и я мну ему спину. В последнее время Кьята смирилась, закрывает на это глаза, видимо оценила свою выгоду. И Фаурицо нравится, мне иногда кажется, он меня именно за этим замуж и зовет.

Я усмехнулась.

— Возбуждающе, значит…

— У тебя и так этой дури через край, — отмахнулась я.

Вытащила его рубашку из-под ремня, подняла повыше, чуть спустила штаны, осторожно погладила спину.

— Сейчас намажу, и полежи немного, пока снимет боль. А потом сделаю все, как надо, тебе понравится.

— «Все, как надо» мне уже нравится, — согласился Итан.

Даже если ему было больно, то вид страшно довольный, у меня даже мелькнула мысль, что он притворяется, но это было бы слишком глупо. Девушек не соблазняют больной спиной. Хотя, я не девушка…

Попыталась прощупать. Где там у него? Повыше, пониже…

Он ощутимо вздрогнул. И еще… напрягся. Хоть не издал ни звука.

Не притворяется.

— Больно? У тебя позвоночник, Тану. Тебе нужно хорошего врача.

— Нужно, — согласился он. — Мне даже рекомендовали одного, прям колдуна, специально по этому делу. Но все некогда, к нему в Лаош ехать надо.

— Давно это?

— Давно. Еще с Ийлата.

Его пытали в тюрьме, вырвали ногти, и еще это.

— Что же с тобой там было?

— Да ничего особенного.

— Ничего? Или просто не хочешь говорить?

— Зачем тебе это, Джу? — говорить ему действительно не очень хотелось. — Хочешь кровавых подробностей? В Ийлате, знаешь ли, своя специфика, там любят развлечься проверенными методами, инвентарь сохранился еще со времен драконьих войн. Меня держали в низкой узкой клетке, где ни разогнуться, ни прилечь нельзя. Почти полтора месяца… в темноте… выпускали только для допросов. Так что и спина, и колени… Но это все ерунда, главное было не рехнуться.

— За что они так с тобой?

— Да было за что… и личное, и так… целая пачка дисциплинарных взысканий, драки, в том числе и с офицерами, и как-то отказ выполнять приказ... Как меня не расстреляли, еще вопрос. Но в тюрьму отправили после комиссии, когда я подал заявку в академию, и на мне нашли следы старой магии, решили, что что-то не чисто. Припомнили все.